Геннадий Чудин — участник осетино-ингушского конфликта, первой и второй чеченских войн, боевых действий в Республике Дагестан. В сентябре 2000 года славный путь бойца липецкого ОМОНа прервался: он получил тяжелейшее ранение и вынужден был выйти в отставку. Но жизненная драма его не сломала. Он по-прежнему улыбается, добродушно шутит, ходит на работу и радуется жизни. «Война выставляет напоказ нутро человека, — считает Геннадий Владимирович. — Если перед тобой трус — это становится очевидно. Если человек честный, принципиальный, ответственный — эти качества только крепнут».

Сапёр — значит первый

— Любому мужчине хочется быть первым, так заложено природой, — рассказывает Геннадий. — Но в юности я был на вторых ролях. Поэтому в середине 1990-х решил стать сапёром. Обучился сам, создал и возглавил группу в липецком ОМОНе. Сапёры на разминировании идут первыми. Проверят, всё ли чисто, только потом сигнал: можно проходить! Недавно на гражданке меня назвали «щепетильным». «Да, я такой», — заявляю открыто. Но ведь когда-то, 20–30 лет назад, именно это качество на войне спасало жизни людей.

В стране безобразие, а здесь буду людям помогать

Геннадий Чудин родился и вырос в промышленном районе Липецка — на Тракторном. Быть бы ему рабочим, если бы не перестройка и развал Союза. После профтехучилища работал электромонтёром на НЛМК. В 1988 году призвали в армию.

— Просился в Афганистан! За будущей женой ухаживал парень-афганец, не хотелось уступать, — улыбается Геннадий. — Но туда не взяли. Служил в Подмосковье в отдельном батальоне особого назначения, задачей которого являлась охрана и оборона правительства в случае ядерной войны.

После армии Чудин на завод возвращаться не стал. Ситуация в стране нестабильная: бандиты делят сферы влияния, преступность цветёт буйным цветом. Попробовал попасть в КГБ — отказ: нет высшего юридического образования. Пошёл в патрульно-постовую службу МВД, рассудил: «В стране безобразие, а здесь хоть буду людям помогать».

Аэропорт окружён, но штурмовать его не будут

И вскоре представилась возможность проявить себя. В милиции создавалось спецподразделение — отряд милиции особого назначения — ОМОН. Вошедших туда сотрудников на полгода освобождали от службы: они бегали кроссы, подтягивали физподготовку, ходили на стрельбы. Сначала о командировках в горячие точки речи не шло, но в 1992 году разгорелся осетино-ингушский конфликт. Подразделения ОМОНа из разных частей России выдвинулись в Северную Осетию наводить порядок.

Свой первый обстрел Геннадий не забудет никогда. Как только спецборт, следовавший из подмосковной Кубинки, коснулся земли — корпус самолёта прошила пулемётная очередь. Не попадавшие раньше под пули ребята бросились на пол. А через несколько минут из кабины вышел лётчик. «Ну, чего разлеглись, выходить собираетесь?» — полушутя крикнул он. Встречавшие на земле военные обескуражили: «Аэропорт окружён, но идите внутрь: сегодня его штурмовать, наверное, не будут!»

На войне делятся последним

Первая командировка Геннадия продлилась месяц. За неё получил нагрудный знак «Отличник милиции». Но гораздо важнее опыт, который там приобрёл. Привык к обстрелам, поборол чувство страха: даже под свистом пуль стал действовать чётко и организованно.

А в 1995-м, во время первой чеченской кампании, война стала делом привычки. Липецкий ОМОН ездил в командировки регулярно. К тому времени Чудин прошёл подготовку в Брянске, получил специальность сапёра и звание офицера, сформировал свою группу.

— Когда несколько раз съездишь в горячие точки, тебя туда уже тянет, — говорит он. — В тылу ты никто. Командир вечно отчитывает: «Разгильдяи, бездельники!» Но стоит приехать в зону боевых действий — и ты уже человек. С тобой всегда готовы поделиться последним: едой, боеприпасами. Тебе протянут фляжку с водой, даже если в ней остался последний глоток. Да и отношение командиров к подчинённым совсем иное.

Ребятишки приходили к нам за сгущёнкой

На фотографиях 25-летней давности Геннадий выглядит настоящим воином: накачанный, поджарый, загорелый. Рассказывает, одевались одинаково, отличить офицера от солдата было невозможно. Зато где свой, где чужой — знали чётко. Многих боевиков отличали зелёные повязки на лбу, что значило: джихадист, воин ислама, готов убивать иноверцев и жертвовать собой.

— Местные чеченцы вели себя по-разному, — вспоминает Геннадий. — Мужчины в основном ушли в горы, оставшиеся попрятались. В 1995-м, когда мы вошли в Грозный, город был пуст: ни женщин, ни детей, ни даже животных. Лишь потом они тихонько выползали из укрытий. Делились с ними продуктами питания. Ребятишки приходили к нам за сгущёнкой и сладостями. Но к началу второй кампании отношение изменилось. Российские боевые машины въезжали в Чечню под выкрики и неприличные жесты местного населения.

Боевики зашли в село под видом гостей на свадьбу

Этот холодок в отношениях Геннадий Чудин почувствовал ещё в 1999-м, после трагедии в дагестанском селе Новолакское, когда погибли Андрей Теперик и Эдуард Белан (они получили посмертно звания Героев России. — Прим. ред.). Жертвой боевиков едва не стал и сам Чудин. Липецкий отряд ОМОНа из 50 бойцов разделили пополам. Группу, где находился Геннадий, послали охранять горный перешеек, связывавший Дагестан с Чечнёй. Другие 25 человек остались в селе, где затем ваххабиты устроили засаду.

— Дагестанцы в Новолакском встречали нас как героев и освободителей, тем не менее боевикам не составило труда пробраться в село, — рассказывает липчанин. — Они зашли в него под видом гостей, приехавших на свадьбу, заняли мечети. А утром, вооружившись, превратились в головорезов. Жертв было бы гораздо больше, если бы не один боец из нашего отряда. Алексею Токареву боевики стреляли в спину, но он добежал до своих, сообщил: селение захвачено. 20 омоновцев смогли укрыться в спортзале. Оттуда они вышли через сутки в сопровождении сотрудников местного РОВД. Боевиков же блокировали в кольцо. Мы готовы были раскатать их на месте — подтянулись военные, сил было достаточно, но сверху пришёл приказ: предоставить им коридор.

Осколок в ноге, кровь — в разные стороны

А 5 сентября 2000 года, ровно через год после новолакской трагедии, Геннадий получил ранение. В Грозном его группу, следовавшую на автомобиле «Урал», подорвали. 319-я высота была стратегически важной. Кто контролирует её — контролирует окраину города. Сапёры Геннадия Чудина регулярно выезжали туда, снимали вражеские мины, ставили мины-сюрпризы для противника. Но в этот раз сапёров уже поджидали…

— Почему ты поехал не через село, а по прямой? — вспоминает Геннадий последний вопрос, который они с майором, ехавшим с ним в кабине, задали водителю. — «Вчера ездил здесь, было всё норма…» — даже не успел договорить тот. Дальше последовали взрыв и стрельба. Я потерял сознание. Очнулся, смотрю: осколок вошёл под коленку, кровь брызжет в разные стороны — артерия задета. Спрашиваю у майора: как он? А у него стопы перебиты! Идти не может, из кабины еле выполз на локтях. Когда ко мне подобрались свои, я передал сумку с взрывчаткой и гранатами Ф-1 своему сапёру, отдал приказ проверить территорию на предмет растяжек и других взрывчатых устройств.

Сколько всего Чудин перенёс в больницах, госпиталях, сколько порогов обил после травмы — отдельная история. От отчаяния спасла поддержка семьи. Жена Валя, увидев его, всего в бинтах, по дороге в госпиталь, обратила внимание лишь на травмированный палец руки. «Палец — ерунда. У меня ноги выше колена нет», — посетовал он, на что супруга заметила: «Это всё мелочи, даже не переживай!»

Был бы здоров — был бы сейчас на Донбассе

— Сейчас я сторож в детском саду, — говорит майор Чудин. — Лет десять назад работал начальником службы безопасности на заводе. Но нести ответственность за непроверенных людей мне не хочется. На войне проще: кому не доверяешь — с собой не берёшь. Здесь же вечно нервничаешь, когда тебя подводят. Всё равно я бы в своей жизни ничего не поменял, — признаётся вдруг Геннадий Владимирович. — Снова пошёл бы в спецподразделение, ездил бы в командировки… Единственное, был бы осторожней. На войне чувство самосохранения притупляется, оттого и неприятности. Был бы здоров — был бы сейчас на Донбассе. Сапёр, с которым мы служили вместе, находится там сейчас. Новостям не очень доверяю: в них только часть правды. Но мы, офицеры, исполняем приказ. Только один раз ты делаешь выбор: или служишь Родине, или, к примеру, таксистом работаешь. И если выбрал первое — не рассуждай, иди защищай людей. Это твой долг, ему и следуй!

Текст: Юлия Дружинина
Фото: Сергей Паршин и из архива героя