Нина Барбашина — когда началась Великая Отечественная, ей было 9 лет. Наравне со взрослыми она работала в колхозе — выращивала табак.

Мы жили в Фащёвке. Мой отец военный, служил в Лисках. На выходные приезжал. 22 июня прискакал кавалерист в деревню и объявил, что началась война. Отец пошёл в военкомат. Он прошёл финскую, и его оставили обучать новобранцев. 22 августа 1941-го отца забрали на фронт. Больше мы его не видели. Потом узнали, что он пропал без вести в 1943-м.
Помню, как бомбили Грязи и станцию Казинка. Ночью даже фонарей не надо было включать, так там всё полыхало. На станции Казинка много орудий было, склады — страсть, как всё горело. Фронт недалеко от нас был. Где-то рядом со станцией располагался аэродром. А рядом с нашей деревней, на бугорке, сделали ложный аэродром. Вот пошли мы как-то с ребятами траву рвать, скотины-то много было, слышим: самолёт летит, как застрочит по нашему аэродрому. Дед Иван Карпыч кричит нам: «Полегайте все!» Мы и упали на дорогу. Страшно было.

Помню, как через Фащёвку шли солдаты нерусские, наверное, азербайджанцы, казахи, — мы же тогда все одной страной были, вместе воевали. Стояли у плетней — их провожали. Кто хлеб им в руки сунет, кто воды принесёт, молоком поили.
Трудно нам было и в тылу. Я была самой старшей в семье. В сентябре 1941-го родился младший мой брат, пятый ребёнок. Вместе с мамой ходили в колхоз, нам давали полгектара табака для обработки. Она посадит в траву малышей, а мы с ней пасынки у табака шли обрывать. Он высокий — табак, зайдёшь туда, и не видно. Когда мама без меня ходила на работу, я сидела с ребятишками, нянчила младшего, дам ему соску, покормлю, он спит. Я им была как вторая мама. Они меня так и звали.
Когда война закончилась, я училась то ли в пятом, то ли в шестом классе, уже и не помню. Мы радовались, что нас отпустили из школы, не понимали тогда ничего.

Помню, что люди собрались, плачут. Мама заплакала: «Ну, всё! Нет нашего отца. Все пришли, кто служил, кто был в плену, а он нет». Только спустя несколько лет мой племянник узнал, где погиб мой отец.

Мои братья, как и отец, военными стали: один мичманом был, второй в Афганистане служил. Правнук Иван, восьмиклассник, тоже служить хочет. Встаёт в пять утра, бегает, спортом занимается — готовится поступать в военное училище. Сейчас вот один из племянников в санатории в Туле лечится — ранение на Донбассе получил. Надо изводить бандеровскую нечисть всю. У меня зять военный. Ещё его отец с бандеровцами бился (уничтожение банд УОН и УПА (запрещены в России) на территории УССР продолжалось с 1944 по 1960 год. — Прим. ред.). Они опять откуда-то взялись. Бандеровцы — это же самые настоящие нацисты, как они над народом издеваются. А ведь Донбасс — наш, русский, сколько у нас только из Фащёвки туда уехало. У меня там сестра троюродная, подруга в городе Золотое. Даже не знаю, живы ли они. Но бандеровцев надо добить. Я верю, Победа будет наша!