Владимир Добронравов — ему было всего пять лет, когда началась Великая Отечественная война, в восемь он едва не погиб.

— В то время мы жили рядом с железнодорожной станцией Оборона в Добринском районе. Отец работал в школе учителем немецкого языка. Когда объявили о начале войны, он и ещё три учителя добровольцами ушли на фронт. Помню, как провожали. Дома мама стол накрыла, к нам соседи пришли. Я под стол залез и там сидел, пока они ели. Он потом приходил к нам на несколько дней, когда был под Воронежем. А затем ушёл, и с концами. При форсировании Днепра отца серьёзно ранило. Попал в госпиталь, врачи спасти не смогли. Старшина Добронравов умер 7 ноября 1943-го. Мама работала фельдшером в амбулатории при железнодорожной станции. Помогала лечить раненых.

Школа у нас всю войну работала, занятия не прерывали. Как положено, в сентябре садились за парты. Образование все дети получили. 43-й год, как говорит супруга, был для меня несчастливый. Летом едва не погиб. Мне тогда было всего 8 лет, во втором классе учился. Я с мальчишками на свалке нашёл «игрушку» — миновзрыватель, там много чего тогда было. Война же шла. Ковырнул его, он и сработал.

Мама в это время была на рынке, хотела продукты купить, когда ей передали: «Володька подорвался». Она обратно бегом, а рынок далековато был. Быстро не прибежишь. Хорошо, сосед помог. Он перевязал меня как смог. Тут подоспел дед с телегой, который в столовой работал, они меня сразу в больницу. Мама уже туда прибежала. А с первым же проходящим военным составом нас в «теплушку» посадили и в Грязи отправили в районную больницу. Проснулся там на койке, один глаз торчит, левой руки нет, правая без пальца. Месяца два провёл в больнице, потом мама дома долечивала.

Немцы над нами летали только ночью. Самолёты проходили низко, можно было даже крест разглядеть. Нас не бомбили, не знаю почему. Хотя через нашу станцию шла прямая ветка на Сталинград. Через дорогу от нас жил мой друг. Так он у себя во дворе землянку выкопал, обложил её рельсами. Вот загудит в небе, мы сразу туда. Когда немецкие самолёты кружили над нами, было страшно. Ночью свет не зажигали. Запрещено было, за этим строго следили. Боялись, что немец нас обнаружит.

Я хоть и маленький был во время войны, но тоже воевал. Бил немца. Мимо нас часто составы проходили. В одну сторону везли наших солдат, а обратно всякое барахло — танки и самолёты разбитые, пленных. Мы с мальчишками немцев обстреливали «пульками» — чугунными осколками. Поезда шли с открытыми окнами, но после наших обстрелов всё закрывали. Мы так врагу мстили за наших убитых солдат.

Во время войны мы не голодали. Мама работала же при железнодорожной амбулатории, как железнодорожник, получала хороший паёк. Победу ждали. Когда Киев освободили, стрельба на железной дороге была страсть какая. Шли составы, а солдаты из них стреляли из пулемётов, из своего оружия. Победный грохот стоял на всю округу. А когда сказали об окончательной Победе в войне, многие даже плакали.

Вот и сейчас плакать хочется. Но уже не от радости, а от боли из-за того, что происходит на Украине. Сколько лет мы боролись с этим, а сейчас словно снова вернулись назад. Тяжело смотреть на всё это. Мирное время, а ребята гибнут, как во время Великой Отечественной.