Поздняя осень пронизана серостью, воздух прострочен дождём, асфальт собирает влагу в ладони. Пыхтя, подъехал автобус, сыто крякнул на остановке и покатил дальше.

Мне 18. Короткие волосы, зелёная кепка, серые глаза. Еду в институт к первой паре, хотя предмет не обязательный, могла бы прогулять. Но я еду, вдруг что интересное расскажут. Первая пара — богословие.

Текст десяти заповедей. Записываем.

1. Я есть Господь Бог твой, и нет других богов, кроме Меня.

2. Не сотвори себе кумира и никакого изображения; не поклоняйся им и не служи им.

3. Не поминай имени Господа Бога твоего всуе.

4. Шесть дней работай и делай всякие дела свои, а седьмой — суббота — есть день отдохновения, который посвяти Господу Богу твоему.

5. Почитай отца твоего и мать, да будешь благословен на земле и долголетен.

6. Не убий.

7. Не прелюбодействуй.

8. Не укради.

9. Не лжесвидетельствуй.

10. Не пожелай ничего чужого.

— Молчи! — злой шёпот, и тут же: — О, детка, ты что-то!

Я слышу треск отрываемых пуговиц. Полумрак подвала. Запах старых тряпок и застоявшейся воды. Он перестал бить и взялся за горло, начал меня душить. Перед глазами пошли разноцветные круги. Я хотела кричать и не могла. Почти потеряла сознание.

— Расскажешь кому, убью! — сказал, уже слезая с меня, бородатый. Лязгнула дверь. Я почему-то толком ничего не чувствовала. Между мной и миром образовался вакуум. Удивлялась отсутствию эмоций — и в следующую минуту обжигающее чувство, потом снова апатия...

Дома старалась не попасться на глаза родителям. От мысли, что они узнают, выступал холодный пот. Все тело болело, я лежала с книжкой, делая вид, что сильно увлечена повествованием. Мама заглянула в комнату: «Иди ужинать!» — «Сейчас, страницу дочитаю!» Дождалась, когда они уйдут, и пошла на кухню. Слышно было, как в соседней комнате работает телевизор, известный ведущий бодро восклицает: «Ваш ход. Крутите барабан!» Я кручу тарелку. Поворачиваю её, как компас, зелёный горошек перекатывается с полюса на полюс, а котлета материком возвышается посредине. Мне больно сидеть. Лицо горит. Губы опухли. С трудом впихиваю в себя котлету. Прислушиваюсь: она падает в пустоту. Представляю себе глубокий тёмный колодец, в который бросишь камень — и долго потом будешь прислушиваться и ждать звук, а оттуда — молчание.

Никто не хочет слушать про страх Божий. Тут уместно вспомнить песню «Мы маленькие дети, нам хочется гулять!»

Большие окна едва сдерживают осенний холод, зима близится, от её дыхания облетели листья в парке, только старые ели стоят зелёным полукругом, обрамляя площадь. На площади — Ленин. Всегда молодой, с кепкой в руке. Слева от него собор. Институт рядом, так что нам хорошо слышен колокольный перезвон в праздники.

Что я чувствую? Я всё время испытываю много эмоций. Когда им становится тесно — сочатся, льются, выплёскиваются слова, стихами, прозой, короткими фразами. Чем они точнее, тем острее наслаждение, самое большое, известное мне: счастье названности.

Ну что вы, отец Всеволод, так монотонны? Во мне столько жизни, а вы говорите об ограничениях, запретах и наказаниях. Вы запутались в паутине лжи, позабыли, какова жизнь на вкус, забыли её сладость и её горечь. Откуда вам знать, каково мне сейчас?.. Откуда вам знать, что для того, чтобы попасть в ад, умирать не обязательно?

Тяну руку.

— Есть вопросы? Прошу вас.

— Отец Всеволод, скажите, а если девушку изнасиловали, и она забеременела и не хочет этого ребенка, что ей делать? Вы говорите, аборт — это убийство. Но как быть в этом случае?

Разговоры затихли, и взгляды были обращены на меня.

— Вы знаете, в подобных случаях, как правило, беременность не наступает...

— А если наступила?

— Следует смириться. Такова воля Божья.

— То есть и в этом случае аборт — убийство, страшный грех?

— Да, всё верно.

Отец Всеволод, вы такой же глиняный истукан, как Ленин на площади. Зачем вы читаете свой курс? Вас никто не слушает. А тот, кто слушает, того не слышите вы. Я вошла в ванную. Было воскресное утро. Включила воду. Помню, как она выбрызгивалась из крана. Помню гул в ушах, стало плохо. Ослабли колени, я успела только толкнуть дверь и пискнуть «Мам!» И вот уже лежала на полу, часто дыша.

Из меня выплеснулось что-то, похожее на большую креветку, кровь, холодный кафель, отсутствие сил. Мама помогла подняться и лечь в постель. Я стонала, свернувшись калачиком, знобило, болел живот. Пустота.

— Знаешь, кто ты?!.. — дошли слова отца.

— Мне больно, пап... Мам, прости, я не виновата!..

— Почему ты молчала?!

Серость туманом сочится в комнату, заполняя пространство между нами. Мы далеки друг от друга. Всё дальше и дальше. Презрение отца, недоумение матери вдруг отступают перед влажным туманом, который целует в лоб и, впитывая моё дыхание, приносит успокоение.

А-хаа...

Отец Всеволод, их одиннадцать!

Молчание — не золото, молчание тоже грех.

Автор текста: Анна Харланова
Иллюстрация: Яна Аверина

Анна Харланова — член Союза российских писателей, Международной гильдии писателей, ТО ДАР (Творческого объединения детских авторов). Родилась в селе Доброе в 1980 году. Живёт в Липецке. Стихи и прозу пишет с 7 лет. В 2004 году окончила Литературный институт имени Горького (проза, курс Орлова). Публиковалась в журналах «Юность», «Подъём», «День и ночь», «Балтика», «Лиterraтура», «Формаслов». Лауреат премии Алексея Липецкого за книгу «Добрые рассказы». Учредитель и идейный вдохновитель Всероссийской премии имени Левитова, организатор фестиваля «ЛевитовФЕСТ». Ведёт детскую литературную студию «Скворцы» в библиотеке имени Пришвина.

поэзия автора