Скоро публика театра на Соколе увидит обновлённый спектакль «Укрощение строптивой» (12+). Премьера по комедии Шекспира состоялась ещё в прошлом сезоне. Почти на год спектакль отложили — потребовались новые вводы. «Укрощение строптивой» стало дипломной работой молодого режиссёра Галины Семенихиной, которая весной этого года завершает обучение в Московском государственном театральном институте имени Щукина.

Театр в театре

Сюжет «Укрощения строптивой» известен всем: кроткая Бьянка окружена поклонниками, зато её строптивую сестрицу Катарину женихи боятся как огня, взять её в жёны решается лишь Петруччо, задачей которого и становится укрощение строптивой.

Грубоватый «сексизм» этой комедии, выросшей из народных английских побасок об укрощении злой жены, был чрезмерен даже для современников Шекспира. Не случайно в оригинале пьеса начинается с интродукции, где пьяного медника Слая по прихоти лорда переносят в богатые покои и после его пробуждения обращаются с ним как с вельможей. Для Слая и разыгрывается комедия о строптивице. Этим шекспироведы объясняют нарочитую театральность и гротескность сюжета.

Постановка театра на Соколе обходится, как это принято сейчас, без истории забулдыги медника, однако приём «театр в театре» в полной мере присутствует и здесь: в самом начале звучит музыка Нино Рота к фильму Феллини «Восемь с половиной» — ярчайшее музыкальное воплощение иллюзии, создаваемой режиссёром, а затем под пение «Хора актёров» Кима («И опять спадает маска, а под ней — ещё одна, а под той — ещё одна…») исполнители начинают прямо тут, на глазах у зрителя, облачаться в сценические костюмы. Это происходит на фоне достаточно аскетичной декорации в виде лесенок с галереей — она послужит и фасадом дома Баптисты, и частью внутреннего убранства загородного дома Петруччо. Стихия театральности, таким образом, обрушивается на зрителя с первых же реплик.

Комедийные дуэты

Нужно сказать, что линия Бьянки и её возлюбленного Люченцио, которая, что уж греха таить, в иных постановках выглядит довольно пресной, в этом случае получается живой и весёлой — благодаря обаянию исполнителей Михаила Труфанова (Люченцио) и Ольги Воробцовой (Бьянка). Не менее колоритны и комичны воздыхатели Бьянки Гремио и Гортензио в исполнении Александра Сущика и Александра Гаделии, а также почтенные папаши Баптиста и Винченцио, которых играют заслуженный артист России Пётр Коновалов и Александр Бережной.

Крепкий орешек

Однако настоящая жизнь начинается, как водится, с появлением Катарины (Татьяна Малахова) и Петруччо (Ростислав Семенихин). Оба в этой парочке стоят один другого. Если Петруччо брутален и от него поначалу веет хамоватым «мачизмом», то Катарина остра и тверда, как булавка. Татьяна Малахова играет свою роль, нисколько не оглядываясь на великих предшественниц — а ведь Катарину играли и Алиса Фрейндлих, и Людмила Касаткина, и Элизабет Тейлор. Катарина Малаховой лишена, на первый взгляд, и обманчивой мягкости, которой одаривает свою героиню Касаткина, и буйной стервозности Тейлор, непохожа она и на очаровательную хулиганку, которую играет Алиса Фрейндлих.

В театре на Соколе Катарина предстаёт таким «крепким орешком» — невысока ростом, с жёсткими категоричными интонациями и с такой же жёсткой пластикой. И неожиданно — с книгой в руках! Когда Бьянка пытается подкупить свою сварливую сестрицу нарядами, Катарина обнаруживается сидящей с толстенным томом на коленях. Она, оказывается, готова учиться и без всяких учителей. Покорить такую строптивицу непросто: голодом и холодом сломать её, разумеется, можно — а кого этим не сломаешь, но, чтобы действительно покорить её сердце, требуется что-то более действенное. Подвиг, например.

Любовь — это поступок

И Петруччо этот подвиг совершает: он спасает тонущую Катарину. В спектакле этот эпизод, отсутствующий в пьесе, решён очень мило и театрально: едущие в Падую Катарина и Петруччо оказываются захлёстнуты бурным потоком, роль которого играет растянутый слугами через всю сцену полиэтилен (полиэтиленовые волны — как тут вновь не вспомнить Феллини!). Катарина тонет, Петруччо выносит её на сушу. И вот тут, в надёжных объятиях мужа, Катарина и соглашается признать солнце луной, а луну солнцем, и старика — юной девицей. Словом, она готова согласиться с любым вздором, который мелет её спаситель.

Разумеется, немалую роль в «укрощении» Катарины сыграло и то, как держит себя Петруччо. Он то грубоват, то нежен, то резок, то любезен, и неизменно уверен в себе. В прежних постановках Петруччо вполне хватало для покорения Катарины этого «пряника», «кнут» в виде лишения ужина и бытовых удобств служил лишь пикантным дополнением. Но нашу Катарину одними лишь словами не убедить, ей нужны и поступки.

Видимо, именно из этих соображений возникает эпизод со счастливым спасением из водной пучины. Впрочем, он не выглядит совсем уж инородным. Не случайно ведь Катарина в своём финальном монологе произносит: «Муж — повелитель твой, защитник… В заботах о тебе он трудится на суше и на море, не спит ночами в шторм, выносит стужу…». Делом, как говорится, доказал.

У каждого свои обязанности

Знаменитый монолог «женского смирения» все исполнительницы решают по-разному. Но смысл, в общем, один и тот же — Катарина притворяется, покорна она только на словах.

В исполнении Татьяны Малаховой этот монолог звучит как результат серьёзной мыслительной работы. В семье у каждого свои обязанности. У мужа — трудиться на суше и на море. А у жены — создавать ему покой и уют. Логично же?! Не случайно умница Катарина проводила время с книжками!

Впрочем, вспомним-ка, с чего начался спектакль: со слов песенки на слова Кима «Вот опять спадает маска, а под ней ещё одна…». Кто знает, сколько масок у нашей Катарины?

Текст: Ольга Ельникова
Фото: Липецкий драматический театр